До деревни Русскинской, где назначил встречу Кечимов, — 120 километров от Сургута. Добираться до деревни лучше всего на маршрутке до Когалыма, которая отъезжает прямо от сургутского аэропорта. Далее — полтора часа езды. Дороги тут ровные, скорость водителям сбавлять не приходится.

Деревенская автостанция находится прямо у здания администрации. На первый взгляд, Русскинская — деревня привлекательная. Относительно хорошие дороги, скоростной интернет. Название деревни на вывеске местной автостанции оформлено как логотип сериала или юмористического шоу. По левую руку — монумент «Защитникам Отечества» и бронзовая скульптура медведя. Справа — указатель на Музей природы и человека.

Через 10 минут на своей синей «Ниве» подъезжает Сергей Кечимов. Живет он на стойбище оленеводов в 20 километрах от деревни. Коренного ханты, шамана и оленевода народ называет хранителем священного озера Имлор. Ханты и манси верят, что когда-то на Имлоре состоялся ожесточенный бой между посланником Небесного бога Каменным медведем и Юганским богом. Медведь погиб и на веки веков ушел под землю к своей матери. С тех пор народы чтят это место.

Cергей Кечимов родился в 1957 году, отца потерял в три года. Говорит, очень своенравным был человеком — сильно болел, но, несмотря на это, лез в ледяную воду. Так вот однажды и погиб. Нынешний неформальный лидер народа ханты перенял от отца долю безбашенности. Но сегодня ему больше приходится говорить о безысходности сложившейся ситуации. С 2011 года «Сургутнефтегаз» добывает нефть на исконно хантыйской территории. По словам Кечимова, ханты нефтяники не уважают. Их законные интересы и многовековые традиции всерьез здесь не воспринимаются, а все попытки добиться какой-то правды через органы власти до сих пор оказывались неудачными.

— С Натальей Комаровой [губернатором ХМАО] мы давным-давно уже общались. Она говорила, что озеро сохранять надо. По законодательству никакое производство не может находиться ближе чем в 500 метрах к священному месту. Но нефтяники установили свое производство прямо посредине озера. Уму непостижимо, — возмущается оленевод и говорит, что в последнее время коренной народ перестали допускать до обсуждения серьезных вопросов. — После очередного моего визита на общественное собрание в город Советский нефтяники открыто сказали организаторам, чтобы меня больше туда не звали. В итоге нам просто обрезали возможность напрямую обращаться к руководству региона и «Сургутнефтегаза» со своими требованиями.

Он неохотно рассказывает про Имлор, уверен, что подобными разговорами можно навлечь на себя беду.

— Один человек со мной спорил про Имлор, так у него сердце остановилось после этого! — пугает Кечимов.

Верования ханты могут показаться необычными людям с «большой земли». На шуточное предложение сходить в лес, чтобы посмотреть медведя, Кечимов ответил отказом:

— Русскому и ханты нельзя вдвоем на медведя ходить. Это к беде!

Мы подъезжаем к дому Кечимова. Деревня Русскинская небольшая, добираться до дома от автостанции на машине минут пять. Одноэтажное строение без канализации и с отоплением в виде электрической батареи — это все, что имеет оленевод за пределами своих угодий. В небольшой комнате включен телевизор, идет программа «Время покажет» с очередной порцией дискуссий об Украине и мире. Кечимов внимательно следит за происходящим, но, кажется, не проявляет интереса к большой политике:

— Вот они что-то там все спорят-спорят, а для людей ничего не делается. Вот и у нас здесь с нефтяниками все так же.

После обеда Сергей Васильевич выключает телевизор, достает папку с документами. В его руках многочисленные карты с пунктами нефтедобычи и историческим видом этих мест.

— Вот тут они ДНС [дожимную насосную станцию] строят, вот тут, тут… — Кечимов уже наизусть знает всю карту нефтепереработок в родных местах. — Нефть проливается, а они все продолжают. Стоит нам после очередного нефтеразлива прийти к нефтяникам, выразить возмущение, как нам ехидно отвечают: «Ну что ж поделать, ДНС ведь уже установлены». При этом о строительстве ДНС нас никто не предупреждает, все делается в тайне. А когда все уже построено, предъявляют липовые документы, мол, мы дали им разрешение на строительство. Жулики, одним словом!

Имлор — не единственное озеро, где работает «Сургутнефтегаз». Когда в этих краях нашли нефть, нефтяники заставили буровыми установками множество озер в лесу неподалеку от Русскинской.

— Они не могут нормально работать. Все территории нефтью излиты. Уже ни одного озера живого нет. Воздух плохой, купаться в озерах невозможно. Мы даже воды не берем там, рыба вся сдохла, — говорит Кечимов. — Нефтедобыча происходит в совершенно диких условиях. Никакой заботы об экологии. Буровые установки ставят сначала в одном месте, потом в еще одном. За ними просто не угнаться!

Сергей Васильевич показывает очередную карту: почти все озера заняты. К редким примерам пока еще не занятых относятся озера Лункпорымлор и Тантынеремлор. Но Кечимов уверен, что это вопрос времени и эти озера точно так же окажутся под контролем нефтяников. До них еще просто не построена дорога. Зато уже полностью взяты озера Ватьлор, Кехтямьлор, Лахягунлор, Ворнгланлор.

Все последние годы, по словам оленевода, местные жители обнаруживают нефтяные лужи в озерах. Их тут же фотографируют, отправляют снимки руководству региона. После этого, говорит Кечимов, озера часто очищают, но проходит немного времени — и все повторяется. С властями в последнее время Кечимов не общается, свою борьбу ведет в соцсетях: публикует фото и видео про нефть.

Начальник отдела по работе с коренным населением управления по землепользованию «Сургутнефтегаза» Дмитрий Фетисов в разговоре с «7x7» утверждает: никаких нарушений «Сургутнефтегаз» не допускает, а Кечимова называет озлобленным человеком, попавшим под чье-то влияние.

— Обратите внимание: какие-то американские журналисты подарили ему дорогую видеоаппаратуру, и он теперь все на видео записывает. Интересно, зачем они дарили бы ему такую технику, если бы он не говорил то, что им выгодно, — сказал Фетисов. — Мы с ним [Кечимовым] подписывали схему размещения объектов. Рисуем объект, все сверяем. Если он не подписал, стройки не идут. Мы всегда все его требования выполняли.

По словам Кечимова, камеру ему подарили журналист из Тувы Саяна Монгуш и общественница и финно-угорский активист, глава Ассоциации этнокультурных центров «Эхо» Светлана Кольчурина.

Раз в квартал коренные ханты должны получать от нефтяников денежную компенсацию за пользование их исконной землей. Каждому, уверяет Кечимов, полагается 100 тысяч рублей, но, когда наступает очередной расчетный час, людей заставляют расписываться за якобы полученные деньги, хотя они их в глаза не видели.

Представитель нефтяников Дмитрий Фетисов с этим не согласен:

— Подумайте, как бы вы сами отнеслись к человеку, который внезапно врывается в вашу квартиру, требует с вас какие-то деньги, которых вы отродясь ему не должны были? Мы никаких денег не должны Кечимову, никаких соответствующих бумаг у нас с ним не было.

Руководитель проекта энергетической программы «Гринпис России», эколог Елена Сакирко объясняет: в России нет четких законодательных норм, регулирующих размеры денежных компенсаций коренным народам.

Сегодня озеро Имлор с прилегающим лесом и другими речками ограждено шлагбаумом. Блокпосты «Сургутнефтегаза» через искусственно установленную границу пропускают только коренных ханты. Для всех остальных действует «визовый» режим. «Нефтяные пограничники» отказали Сергею Кечимову в просьбе пропустить корреспондента «7x7» на территорию.

— Езжайте в Федоровку [деревня в 60 километрах от Русскинской], берите разрешение у службы безопасности «Сургутнефтегаза», — сообщили «пограничники».

В Федоровку мы не поехали. По словам Кечимова, служба безопасности уже давно никого с ним не пропускает — а значит, не стоит тратить на них время и бензин:

— В начале года я мог еще журналистов к себе провозить, но потом, как шумиха поднялась, уже никого не впускают. Возомнили себя царями. Кто им такое право дал, ума не приложу.

Представитель «Сургутнефтегаза» Дмитрий Фетисов в телефонном разговоре заверил, что никаких препятствий для посещения угодий коренных ханты нет и быть не должно:

— Эта территория принадлежит «Сургутнефтегазу», мы вынуждены проверять, кто к нам едет, а то мало ли что. Получайте разрешение и езжайте куда хотите, какие проблемы?

Фетисов пообещал лично провести для корреспондента «7x7» экскурсию по угодьям коренных ханты во время следующего визита.

Подобные ограничения незаконны, уверена эколог Елена Сакирко:

— Об этом пока очень мало пишут. Гринпис составлял обращение в прокуратуру, когда нас тоже не пустили в гости к Кечимову в конце мая 2017 года. Ответ получили от «Сургутнефтегаза», хотя отвечать должна прокуратура.

По словам оленевода Кечимова, в последние годы у берегов Имлора исчезают люди, которые отстаивают свои права. Как только человек, которого в очередной раз заставляют подписывать бумагу о якобы полученных деньгах, начинает возмущаться, в ответ на него сыплются угрозы, говорит он.

— Нам постоянно угрожают, грозят убить. Все деньги, которые нам должны доставаться, скорее всего, просто оседают в карманах тех, кто должен нам их давать. За последние годы уже несколько человек пропали без вести, некоторых потом находили мертвыми, связанными. Все они пытались добиться правды, заставить нефтяную компанию выплатить им положенные деньги. В прошлом году у нас исчез Дима Мултанов. Какие-то мужики звонят ему, говорят, чтоб встречал их где-то на озере, он сел на лодку, уплыл и не вернулся. Его пытались найти в лесу, еще где-то. Но так и не нашли. В позапрошлом году один человек тоже под осень потерялся. И через два года его нашли мертвым, связанным. Человека связывают, пока не сгниет попросту, — говорит оленевод.

В этом Дмитрий Фетисов тоже не согласен с ханты.

— В страшном сне не могу себе представить, чтобы кто-то из хантов пропадал по причине своего недовольства действиями нефтяной компании.

По его словам, ему известно только о двух случаях пропажи ханты. Редакция «7x7» направила запрос в МВД РФ по ХМАО, чтобы уточнить: сколько коренных ханты пропало и погибло под Русскинской за весь период работ на стойбище «Сургутнефтегаза».

На вопрос о том, как много людей было обнаружено с признаками насильственной смерти, в МВД ответили: таких нет.

Кечимов уверен, что данные государственных органов не заслуживают доверия:

— Никаких реальных расследований их гибели не проводилось, все заминается уже на первых этапах. Судьи, прокуроры, следователи — все из одной кормушки кормятся.

В деревне наступает ночь. Свет выключается во всех домах почти одновременно. В доме у Кечимова работает только телевизор. Ночные новости сменяются повторным показом политического шоу.

— Не выключай, — говорит Кечимов, — под них и засыпается легче.

Утром мы едем обратно на автостанцию.

— У меня нет детей, но я все равно осознаю ответственность перед будущими поколениями ханты. Как они жить будут? Что им от нас достанется? — говорит на прощание Кечимов.

Недавно «Сургутнефтегаз» открыл третью буровую установку на стойбище коренных ханты.