Михаил Мануйлов остается трезвым семь с половиной лет. Он тоже бывший зависимый, как и все консультанты в «Пошитнях». Они, кроме двух-трех человек, проходили реабилитацию в одном из
двух центров, основанных фондом «Диакония».
— У нас основной принцип — «
равный равному». Они мне как товарищи по несчастью. Я бы
здесь не работал, если бы относился к ним иначе, — объясняет Михаил.
Мануйлов отмечает, что в «Пошитнях» сформировалось крепкое братство, он называет эту обстановку терапевтической. Обстановка, действительно, светлая: не
во всех семьях встретишь столько доверия и поддержки, сколько есть между этими чужими друг другу мужчинами. Консультант уверен: так получилось, потому что в ребцентр приходят люди с мотивацией к выздоровлению.
— Если на
собеседовании я чувствую какие-то сомнения, я таких не беру, — заявляет Михаил. — Нам же маяться придется, плюс у нас часто очередь бывает — зачем нам брать человека, который готов на полумеры?
Важную роль в укреплении
братства, по мнению Мануйлова, играет трудотерапия. Из-за трудовых послушаний первый этап реабилитации растянулся на полгода: программа, у которой «Пошитни» многое позаимствовали, рассчитана на 28 дней.
— Трудотерапия
воспитывает волю, социальные навыки, учит общаться с другими, но, конечно, работа зависимого не лечит. Вся письменная работа, сообщества, тренинги дают основной эффект: мотивируют работать над собой, помогают понять, как работает
болезнь. Главное, чтобы они могли вернуться в город и жить без наркотиков, — рассуждает глава ребцентра.
В начале реабилитации Михаил замечает у всех выздоравливающих сопротивление. По его словам, это нужно пройти, чтобы
осознать свою болезнь и стремиться к трезвости.
— Как-то договариваемся, — говорит Михаил. — Если человек не вливается, он прерывает реабилитацию и уезжает. Я думаю, таких — процентов 20. Это, кстати, очень маленький
процент: считается, что, если до 50% прерывает реабилитацию, это нормально.
За нарушения правил или ошибки в работе выносят выговор: здесь он называется «озабоченность», или ОЗБ. После восьми ОЗБ человека выселяют из
центра. Такие случаи в «Пошитнях» редки. Моментально, без вынесения замечаний, выгоняют совсем в исключительных случаях, например при употреблении наркотиков или саботаже.
— Тут надо понимать, что такое саботаж, —
уточняет Михаил. — «Сегодня не пойду ни на какие лекции, на послушания не пойду» — это открытый саботаж. Тут мы вынуждены выгнать, а то другие будут брать пример. Если задания не успел написать или не захотел, это не так
страшно.
— Почему отказ от послушаний страшнее, чем от психологической работы?
— Ну мне так кажется, — Михаил усмехнулся. — Первый месяц все только учатся писать задания. Нам часто говорят, что невозможно столько писать.
Ну и у нас есть мужчина с тремя классами образования. На такие случаи хотя бы стоит сделать скидку.
Михаил отвлекся на звонок. Мать зависимого узнает, как ему попасть в ребцентр. Михаил перечисляет все медицинские
справки, которые нужны, чтобы его могли принять в «Пошитнях».
— Сейчас мы еще просим согласие на прививку от коронавируса, — говорит Мануйлов. — По-другому не беру. И с недавних пор просим компенсацию за питание, пять
тысяч в месяц. Как будет все на руках, должен сам еще позвонить. Мне нужно будет еще личное собеседование провести.
— То есть компенсация обязательна? — спрашиваю я, когда Михаил заканчивает разговор.
— Ну... это
добровольное пожертвование, — отвечает он.